Наталья Трауберг умерла. ...Начала выбирать какой-нибудь кусок из "Доньи Роситы" -- и выбрать не могу. Хот...

четверг, 02 апреля 2009

12:03

Alnika

Наталья Трауберг умерла.

...Начала выбирать какой-нибудь кусок из "Доньи Роситы" -- и выбрать не могу. Хоть прямо целиком выкладывай. Ну вот, из начала пьесы, тетя и любимая моя нянька:

читать дальшеРосита (выходит, смеясь). До свиданья.
Тетя. С кем ты идешь?
Росита (опустив голову). С подружками.
Няня. И с дружком.
Тетя. Ну еще бы!
Няня. Не знаю, кого я больше люблю: ее или его.

Тетя садится и принимается плести кружева.

Вот уж парочка, только на них и смотреть, а не дай бог помрут, похоронить в
хрустальном гробу. А вы кого больше любите? (Начинает прибирать в комнате.)
Тетя. Я их обоих люблю, они мне оба родные.
Няня. Что одного, то и другую, а все-таки...
Тетя. Росита у меня выросла.
Няня. Это так. Я в кровь не верю, такой у меня закон. Кровь в жилах
течет, сверху ее не видно. Троюродный брат, если он при тебе, дороже родного
станет. А почему - это я не скажу...
Тетя. Ты лучше убирай.
Няня. Сейчас. У вас слова не вымолвишь. Вот, конечно, воспитай
красавицу, а своих детей забрось, а свои-то дрожат от голода...
Тетя. Может быть, от холода?
Няня. Уж от чего-нибудь да дрожат. Своих детей забрось, чтоб тебе потом
рот затыкали, а я - прислуга, только молчать не могу, а ответить и думать
нельзя, а то бы сказала...
Тетя. Что ты сказала бы?
Няня. Бросьте вы эти коклюшки, у меня голова треснет!
Тетя (смеясь). Пойди посмотри, кто там.

На сцене тихо, слышно только, как постукивают коклюшки. Голос: "Рома-а-шка
све-е-жа-ая!"

(Про себя.) Ромашки надо купить... Иногда нужно бывает... Вот когда что
случится... тридцать семь... тридцать восемь...

Голос торговца издалека: "Рома-а-шка све-е-жа-ая!"

И еще, практически уже завершение:

читать дальшеВ глубине комнаты появляется Юноша восемнадцати лет.

Росита. Входите.
Юноша. Вы переезжаете?
Росита. Да, совсем скоро. Когда стемнеет.
Тетя. Кто это?
Росита. Это сын Марии.
Тетя. Какой Марии?
Росита. Старшей из трех подружек.
Тетя. А-а...
Одни по ночам в Альгамбру
идут они легкой походкой.
Прости, сынок, память уже не та.
Юноша. Вы меня очень мало видели.
Тетя. Да, конечно, но я любила твою маму. Какая была прелестная! Она
умерла почти одновременно с моим мужем.
Росита. Она раньше умерла.
Юноша. Восемь лет назад.
Росита. У него те же черты.
Юноша (весело). Я не такой красивый. У меня лицо погрубее.
Тетя. И та же манера, такой же забавный!
Юноша. Ну, конечно, я похож. На карнавал я нарядился в ее платье... как
носили в старину, зеленое...
Росита (грустно). С черными лентами... и с буфами зеленого шелка, цвета
нильской воды.
Юноша. Да.
Росита. И на поясе - большой бархатный бант.
Юноша. Да-да.
Росита. Он спадает с обеих сторон турнюра.
Юноша. Вот-вот. Что за дурацкая мода! (Улыбается.)
Росита (грустно). Это была хорошая мода.
Юноша. Ну что вы! Так вот, иду я вниз во всем этом старье, умираю от
хохота, от меня на весь дом разит камфарой, и вдруг тетя начинает так сильно
плакать и говорит, что она как будто увидела маму. Я тоже расстроился,
конечно, и сбросил на кровать и платье и маску.
Росита. Потому что нет ничего живей воспоминаний. Они нахлынут, и
невыносимой становится жизнь.

Так работала Наталья Леонидовна.

Потеря невосполнимая, конечно. Ей было 80, но от этого не легче.

@темы: in memoriam, FGL