Сегодня -- 90 лет со дня окончания Первой мировой.
* * *
Петроградское небо мутилось дождем,
На войну уходил эшелон.
Без конца - взвод за взводом и штык за штыком
Наполнял за вагоном вагон.
В этом поезде тысячью жизней цвели
Боль разлуки, тревоги любви,
Сила, юность, надежда... В закатной дали
Были дымные тучи в крови.
И, садясь, запевали Варяга одни,
А другие - не в лад - Ермака,
И кричали ура, и шутили они,
И тихонько крестилась рука.
Вдруг под ветром взлетел опадающий лист,
Раскачнувшись, фонарь замигал,
И под черною тучей веселый горнист
Заиграл к отправленью сигнал.
И военною славой заплакал рожок,
Наполняя тревогой сердца.
Громыханье колес и охрипший свисток
Заглушило ура без конца.
Уж последние скрылись во мгле буфера,
И сошла тишина до утра,
А с дождливых полей всё неслось к нам ура,
В грозном клике звучало: пора!
Нет, нам не было грустно, нам не было жаль,
Несмотря на дождливую даль.
Это - ясная, твердая, верная сталь,
И нужна ли ей наша печаль?
Эта жалость - ее заглушает пожар,
Гром орудий и топот коней.
Грусть - ее застилает отравленный пар
С галицийских кровавых полей...
1 сентября 1914
Еще вот это:
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Далеко в лесу огромном,
Возле синих рек,
Жил с детьми в избушке темной
Бедный дровосек.
Младший сын был ростом с пальчик,-
Как тебя унять,
Спи, мой тихий, спи, мой мальчик,
Я дурная мать.
Долетают редко вести
К нашему крыльцу,
Подарили белый крестик
Твоему отцу.
Было горе, будет горе,
Горю нет конца,
Да хранит святой Егорий
Твоего отца.
1915, Царское Село
И вот (самое любимое, Георгия Иванова):
* * *
Закат золотой. Снега
Залил янтарь.
Мне Гатчина дорога,
Совсем как встарь.
Томительнее тоски
И слаще – нет.
С вокзала слышны свистки,
В окошке – свет.
Обманчивый свет зари
В окне твоем,
Калитку лишь отвори,
И мы – вдвоем.
Все прежнее: парк, вокзал…
А ты – на войне,
Ты только прости сказал,
Улыбнулся мне;
Улыбнулся в последний раз
Под стук колес,
И не было даже слез
У веселых глаз.
* * *
Петроградское небо мутилось дождем,
На войну уходил эшелон.
Без конца - взвод за взводом и штык за штыком
Наполнял за вагоном вагон.
В этом поезде тысячью жизней цвели
Боль разлуки, тревоги любви,
Сила, юность, надежда... В закатной дали
Были дымные тучи в крови.
И, садясь, запевали Варяга одни,
А другие - не в лад - Ермака,
И кричали ура, и шутили они,
И тихонько крестилась рука.
Вдруг под ветром взлетел опадающий лист,
Раскачнувшись, фонарь замигал,
И под черною тучей веселый горнист
Заиграл к отправленью сигнал.
И военною славой заплакал рожок,
Наполняя тревогой сердца.
Громыханье колес и охрипший свисток
Заглушило ура без конца.
Уж последние скрылись во мгле буфера,
И сошла тишина до утра,
А с дождливых полей всё неслось к нам ура,
В грозном клике звучало: пора!
Нет, нам не было грустно, нам не было жаль,
Несмотря на дождливую даль.
Это - ясная, твердая, верная сталь,
И нужна ли ей наша печаль?
Эта жалость - ее заглушает пожар,
Гром орудий и топот коней.
Грусть - ее застилает отравленный пар
С галицийских кровавых полей...
1 сентября 1914
Еще вот это:
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Далеко в лесу огромном,
Возле синих рек,
Жил с детьми в избушке темной
Бедный дровосек.
Младший сын был ростом с пальчик,-
Как тебя унять,
Спи, мой тихий, спи, мой мальчик,
Я дурная мать.
Долетают редко вести
К нашему крыльцу,
Подарили белый крестик
Твоему отцу.
Было горе, будет горе,
Горю нет конца,
Да хранит святой Егорий
Твоего отца.
1915, Царское Село
И вот (самое любимое, Георгия Иванова):
* * *
Закат золотой. Снега
Залил янтарь.
Мне Гатчина дорога,
Совсем как встарь.
Томительнее тоски
И слаще – нет.
С вокзала слышны свистки,
В окошке – свет.
Обманчивый свет зари
В окне твоем,
Калитку лишь отвори,
И мы – вдвоем.
Все прежнее: парк, вокзал…
А ты – на войне,
Ты только прости сказал,
Улыбнулся мне;
Улыбнулся в последний раз
Под стук колес,
И не было даже слез
У веселых глаз.