По Кавафису ужасно соскучилась я, по Константин Петровичу.
ПОСЛЕПОЛУДЕННОЕ СОЛНЦЕ
Как хорошо я знаю эту комнату.
Сейчас она сдается под контору.
И эта и соседняя. Весь дом
во власти адвокатов и торговых фирм.
Ах, эта комната, как мне она знакома!
Вот здесь, у двери, был тогда диван,
а на полу лежал ковер турецкий.
Две вазы желтые стояли тут, на полке.
Направо, нет, напротив – шкаф зеркальный.
Посередине – стол и три большие
удобные соломенные кресла.
А здесь, возле окна, была кровать,
где столько раз любили мы друг друга.
Бог знает, где теперь вся эта мебель!
Вот здесь была кровать. После полудня солнце
ее до середины освещало.
После обеда, кажется, в четыре,
расстались мы лишь на одну неделю.
Увы, она на вечность затянулась.
(Перевод С. Ильинской)
И хочется сюда картинку. Хотя на ней не солнце, а ночь, но все равно хочется ее. Она у меня уже была когда-то.
На всякий случай ворнинг: тут совершенно голый юноша.
ПОСЛЕПОЛУДЕННОЕ СОЛНЦЕ
Как хорошо я знаю эту комнату.
Сейчас она сдается под контору.
И эта и соседняя. Весь дом
во власти адвокатов и торговых фирм.
Ах, эта комната, как мне она знакома!
Вот здесь, у двери, был тогда диван,
а на полу лежал ковер турецкий.
Две вазы желтые стояли тут, на полке.
Направо, нет, напротив – шкаф зеркальный.
Посередине – стол и три большие
удобные соломенные кресла.
А здесь, возле окна, была кровать,
где столько раз любили мы друг друга.
Бог знает, где теперь вся эта мебель!
Вот здесь была кровать. После полудня солнце
ее до середины освещало.
После обеда, кажется, в четыре,
расстались мы лишь на одну неделю.
Увы, она на вечность затянулась.
(Перевод С. Ильинской)
И хочется сюда картинку. Хотя на ней не солнце, а ночь, но все равно хочется ее. Она у меня уже была когда-то.
На всякий случай ворнинг: тут совершенно голый юноша.
