1940-й.
А вы глядите на него, а он глядит -- ладно бы в пространство. Он глядит на другого мужчину!
Как это грустно. Каудильо даже руку его сверху своей придерживает. Как бы говоря -- не уходи, побудь со мною. А он...
Вообще не любил, не любил, нет. Ах, не любил он, нет, не любил он... Говорил, что голос у каудильо, как у торговца. Прямо глупо. Почему как у торговца? У какого торговца? А вот однако же.
А вы глядите на него, а он глядит -- ладно бы в пространство. Он глядит на другого мужчину!
Как это грустно. Каудильо даже руку его сверху своей придерживает. Как бы говоря -- не уходи, побудь со мною. А он...
Вообще не любил, не любил, нет. Ах, не любил он, нет, не любил он... Говорил, что голос у каудильо, как у торговца. Прямо глупо. Почему как у торговца? У какого торговца? А вот однако же.
-
-
07.04.2011 в 12:36Сейчас не могу найти это фото с надписями, но они были такие:
- Ты мне будешь писать?
- Нет, я же Гитлер.
-
-
07.04.2011 в 13:28Ну на дуче-то он хоть смотрит... А писать, значит, не будет? Вот какой он всё-таки был жистокий! Действительно, прямо Гитлер какой-то. Он небось и каудильо не писал. А тот ему писал (одно письмо я читала). Клялся в лояльности и вообще говорил много-много хороших слов. А в ответ, небось, тишина... Ужасно грустно.
-
-
07.04.2011 в 14:03-
-
07.04.2011 в 14:08