* * *
Скудость бедная изнанки,
листья у тропы.
Стойкий стук небесной манки --
сыпчатой крупы.
Были яблони и груши --
что уж бередить!
Лучше сыпкий шорох слушать,
думать и бродить,
розу северного края --
все, что вне меня --
на предзимье укрывая,
в сердце хороня,
где на самом дне таится,
глубже -- под бедой! --
лунка козьего копытца
с майскою водой.
читать дальшеСЛЕПАЯ ЛОШАДЬ
Сердце не точит забота,
Время лежит про запас.
Если не станет кого-то,
это, конечно, не нас.
В сердце подавлена смута,
смята с грехом пополам.
Если звонят по кому-то,
это звонят не по нам.
Может, и слушать не надо
в скрипе снегов при ходьбе
нечто вне строя и лада,
будто бы плач по тебе?
Это, нетвердо ступая,
под колокольню на рву
лошадь приходит слепая
мерзлую грызть бечеву.
* * *
Жизнь прошла -- никого не застала.
Человек улыбнулся устало,
посвистел, не меняясь в лице:
люди смотрят, да в этом ли дело,
что куда-то она улетела,
и не плакать же в самом конце!
Все дает, а потом отнимает,
предпоследнему вздоху внимает,
а последний -- не этой страны.
Крутороги вечерние ели,
и качается дрозд на качели
тонкорукой, как мать, бузины.
* * *
"Тростей, зонтов и чемоданов
на ступеньки эскалатора
не ставить!"
(Из старого объявления в метро)
В людскую Лету канув,
пропали без вестей
Зонтов и Чемоданов,
и худенький Тростей.
Никто о них не помнит,
куда ни посмотри,
и нет на свете комнат,
где жили эти три
загадочных героя
минувших славных лет.
Их было целых трое,
а кто из них воспет?
Да разве так уж плохи,
твердившие свое,
свидетели эпохи,
ее утильсырье,
Тростей и Чемоданов,
и сумрачный Зонтов?
О, сколько было планов!
-- Готов? -- Всегда готов!
А сколько сладкой фальши
мечталось впереди...
Но дальше, дальше, дальше,
читатель, проходи!
А впрочем, каждый прожил
без власти и вины,
и знаньем не умножил
печаль своей страны.
Быть может, в самом деле
и в свой последний час
всё вдаль они глядели,
высматривая нас
в несчетной пятилетке,
где им не быть уже...
Их панцирные сетки
в подвальном этаже,
давненько расселенном,
забывшем о былом,
верны былым законам,
сдались в металлолом.
А нам немного грустно
над их житьем-бытьем.
Возьмем капустки хрусткой
и водочки нальем
и, не сведя стаканов,
помянем без затей:
Зонтов и Чемоданов,
и сухонький Тростей,
пускай вам сладко спится
и пухом вам земля...
Она еще кружится
и холодны поля.Это из ее книги "Зима империи", вышедшей в 1998-м и изданной -- мне так это нравится!) -- в Мадриде. И с предисловием А.М. Гелескула.