[Alnika]

* * *
На выбор смерть ему предложена была.
Он Цезаря благодарил за милость.
Могла кинжалом быть, петлею быть могла,
Пока он выбирал, топталась и томилась,
Ходила вслед за ним, бубнила невпопад:
Вскрой вены, утопись, с высокой кинься кручи.
Он шкафчик отворил: быть может, выпить яд?
Не худший способ, но, возможно, и не лучший.

У греков - жизнь любить, у римлян - умирать,
У римлян - умирать с достоинством учиться,
У греков - мир ценить, у римлян - воевать,
У греков - звук тянуть на флейте, на цевнице,
У греков - жизнь любить, у греков - торс лепить,
Объемно-теневой, как туча в небе зимнем.
Он отдал плащ рабу и свет велил гасить.
У греков - воск топить, и умирать - у римлян.

Вот уж никогда не могла понять этой странной кушнеровской логики.) Решительно никакого достоинства в этих римских смертях не вижу. Вижу, напротив, позорную унизительность, раболепную покорность воле цезаря. Да еще и -- "благодарил за милость", за возможность выбора способа самоубийства...

* * *
счастлив кто в кругу отеческих птиц и пиний
мальчик согрей воды принеси полотенец
как воспел в энциклопедии старший плиний
или младший но вряд ли тот еще младенец
гостей обнесли вином нарезают дыню
как воспел не все ли равно гораций ладно
умереть за отчизну достойно и славно
кровь вьется в воде подобно алому дыму
снаружи зевает стража челядь в печали
лукан в дверях вяло пожимает плечами

гости глотнули вина заедают дыней
ляпнешь лишнего и тотчас дадут огласку
один склонился к ванне наверно квириний
то есть статий конечно наложил повязку
так и будем прощаться в молчанье согласном
сам просил рабыню в спальную половину
виллы перевести помпею паулину
угасать отдельно пусть не будет соблазном
староват для смерти кровь побегу не рада
но друзья пообещали развести яда

жизнь легла как стрела да кончина лукава
вот и племянник лукреций хренов и энний
поздно полагаться на олуха лукана
пусть и лауреат литературных премий
предкам присягал но чаша в руке дрожала
лапа совместной беды и над ним когтиста
тоже ведь дождется вестника от артиста
скрипача среди живописного пожара
нынче молчалив упирает глаза в стену
что ли для новой поэмы лелеет тему

прав я был смолоду не допуская страха
верно верил что мудрый не имеет гнева
был бы как эти гости или эта стража
подвержен каждой боли и не видел неба
хоть и деталь но приятно уйти красиво
трибун мог как раба мечом или на дыбу
благодетели медлят но несут спасибо
в кубке отрава подобна белому дыму
тусклая тьма судьбы ее жидкие зори
dulce et decorum est pro patria mori

Названия у Цветкова к стихотворению нету, но описана-то смерть Сенеки, конечно.

Нет уж -- нет уж.) И жить, и воевать, и умирать -- учиться у греков.