(вспомнила) А ведь мы ж в эти выходные хотели в Пушкинский сходить, на Тёрнера. Вот и сходили, ага. Как говорится, если хочешь насмешить бога (какого-нибудь ), расскажи ему о своих планах.

Ну ладно, не навек же он там, в больнице, в самом деле. Сходим еще. Она ж только открылась, выставка. Уж месяц-то должен продлиться "самый дорогостоящий проект за всю историю Пушкинского музея", как Антонова сказала. Во как! Самый дорогостоящий аж за всю историю. То бишь, значит, с одна тыща девятьсот двенадцатого года. Чего уж там такого дико дорогого, интересно? Ну мало ль кого к нам привозили. Всё время кого-то возят. Везут и везут. Уж неужели Тёрнер дороже, чем та итальянская выставка -- "Россия-Италия от Джотто до Малевича"? Там уж кого только не было. Вплоть до Микеланджело. Непонятно. Ну, посмотрим.



Да, всех везут. Окромя маркиза де Пуболя. Вообще извращение какое-то. Уж где-где, но в России-то его прежде всего выставлять должны были бы. Потому как -- а кто у нас муж жена? И вот, значит, нашу собственную Елену Дьяконову (нашу москвичку, цветаевскую гимназическую подружку Галочку) мы у себя ни разу не видели. Практически. Выставлялись рисунки, да, сто лет назад уже. Рисунки, книжные иллюстрации. НИ РАЗУ не было настоящей, большой выставки. А ведь он просил дать ему возможность показать в России свои работы, сам привезти хотел. Ну, это во времена понятно какие было. Во времена мадам Фурцевой. Ответ мадам был понятен заранее... Но потом-то? Но теперь-то?

Безобдазие. Хочется кому-нибудь жаловаться. Написать жалобу на чьё-либо имя. Чтобы приняли меры.