Только что вышла книжка о сталинских репрессиях в наших подмосковных местах. Там коротко так рассказывается о конкретных людях, -- по какой статье, на сколько лет, или -- "приговор приведен в исполнение..." И их фотографии. И еще -- о лагере, который у нас тут тогда существовал. Ну, презентацию книжки устроили, мы в своей газетке рецензию дали, аффтар нам несколько экземпляров подарил, -- всё как обычно, в общем.
Почитали мы с В. дарёный экземпляр, сидим, обсуждаем. Я спрашиваю: "В., вы "Реквием" ахматовский помните?" "А как же!" -- говорит (она диплом по Ахматовой защищала). И начинает читать: "...затем, что и в смерти блаженной боюсь забыть громыхание черных "марусь", забыть, как постылая хлопала дверь и выла старуха, как раненый зверь..." Вдруг останавливается и молчит. Смотрит на меня и молчит. Я говорю: "Вы чего?" А она: "Не могу. Страшно". Думаю -- надо же, какая девочка эмоциональная. "Подхватываю", начинаю другое стихотворение: "Это было, когда улыбался только мертвый, спокойствию рад..." И вдруг чувствую -- не могу дальше. Вот именно как она сказала -- "Не могу. Страшно". И тоже замолкаю. И вот сидим мы с ней молча и друг на друга смотрим.
Вот ведь интересно. Никогда раньше у меня и близко такой реакции на "Реквием" не было. А тут... Хотя понятно, почему. Потому что только что мы про это всё прочитали, и вот книжка перед нами -- о реальных людях, которые здесь жили, и фотографии их, их глаза... И стихи на это "наложились"... В общем, эффект был велик.
"Это было, когда улыбался
только мертвый, спокойствию рад,
и ненужным довеском качался
возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
шли уже осужденных полки,
и короткую песню разлуки
паровозные пели гудки.
Звезды смерти стояли над нами,
и безвинная корчилась Русь
под кровавыми сапогами
да под шинами черных "марусь".