Недавно пришел автор. Хочет издать сборник стихов. Оставил рукопись. Там, значит, у него так: сначала всё природа-природа-природа, бескрайние просторы родины, которые бороздит автор со товарищи, сплавляясь по таежным рекам и восходя на горные кручи; потом — гневная филиппика про этот развратный Вавилон, эту так называемую столицу, где уже почти что проходят гей-парады; а потом опять немножко природы. Я когда все это читала, во мне зрело какое-то смутное воспоминание. И вот наконец оно, это смутное воспоминание, перешло в выпуклую радость узнаванья. Причем сделало это оно в самый неподходящий момент: в момент непосредственного моего общения с автором.
Я горжусь собой. На лице моем не дрогнул ни единый мускул. Я спокойно прервала нашу беседу, сказав, что мне срочно надо порешать кое-какой вопрос по моей основной работе и попросив автора пять минут подождать. Я сумела столь же спокойно пройти по редакционному коридору и выйти на лестницу. И только там уже, на лестнице, где меня никто не видел, я, обняв перило, предалась пароксизму...
СНЕЖИНКА.