Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
По Кавафису ужасно соскучилась я, по Константин Петровичу.
ПОСЛЕПОЛУДЕННОЕ СОЛНЦЕ
Как хорошо я знаю эту комнату.
Сейчас она сдается под контору.
И эта и соседняя. Весь дом
во власти адвокатов и торговых фирм.
Ах, эта комната, как мне она знакома!
Вот здесь, у двери, был тогда диван,
а на полу лежал ковер турецкий.
Две вазы желтые стояли тут, на полке.
Направо, нет, напротив – шкаф зеркальный.
Посередине – стол и три большие
удобные соломенные кресла.
А здесь, возле окна, была кровать,
где столько раз любили мы друг друга.
Бог знает, где теперь вся эта мебель!
Вот здесь была кровать. После полудня солнце
ее до середины освещало.
После обеда, кажется, в четыре,
расстались мы лишь на одну неделю.
Увы, она на вечность затянулась.
(Перевод С. Ильинской)
И хочется сюда картинку. Хотя на ней не солнце, а ночь, но все равно хочется ее. Она у меня уже была когда-то.
На всякий случай ворнинг: тут совершенно голый юноша.
ПОСЛЕПОЛУДЕННОЕ СОЛНЦЕ
Как хорошо я знаю эту комнату.
Сейчас она сдается под контору.
И эта и соседняя. Весь дом
во власти адвокатов и торговых фирм.
Ах, эта комната, как мне она знакома!
Вот здесь, у двери, был тогда диван,
а на полу лежал ковер турецкий.
Две вазы желтые стояли тут, на полке.
Направо, нет, напротив – шкаф зеркальный.
Посередине – стол и три большие
удобные соломенные кресла.
А здесь, возле окна, была кровать,
где столько раз любили мы друг друга.
Бог знает, где теперь вся эта мебель!
Вот здесь была кровать. После полудня солнце
ее до середины освещало.
После обеда, кажется, в четыре,
расстались мы лишь на одну неделю.
Увы, она на вечность затянулась.
(Перевод С. Ильинской)
И хочется сюда картинку. Хотя на ней не солнце, а ночь, но все равно хочется ее. Она у меня уже была когда-то.
На всякий случай ворнинг: тут совершенно голый юноша.
понедельник, 21 января 2013
Я бы поостерёгся произносить при нынешних депутатах фразы типа "Законов физики ещё никто не отменял!"
воскресенье, 20 января 2013
anjour.livejournal.com/30275.html
Андрей Насонов, организатор пикета против закона о запрете «пропаганды гомосексуализма» в Воронеже, написал:
"Вы представляете, насколько нужно быть угнетённым, чтобы решиться выйти на акцию, зная, что тебя могут убить? О том, что меня могут убить, мне за прошедшую неделю сказали десятки и сотни раз. И я знаю, что это может случиться. Я, как и все обычные люди, боюсь смерти. Боюсь просто быть избитым. Но я считаю себя смелым человеком, потому что я выйду и скажу в лицо своему страху: «Либо убивай, либо дай жить спокойно!»"
P.S. bloknot-voronezh.ru/novosti/15742
"В Воронеже избили участника пикета против закона запрещающего пропаганду гомосексуализма. В соцсетях сообщают, что одного из организаторов акции ЛГБТ-активиста Андрея Насонова забрала "скорая помощь". В своем твиттере он написал, что его повалили на землю и били ногами."
(Отсюда.)
Андрей Насонов, организатор пикета против закона о запрете «пропаганды гомосексуализма» в Воронеже, написал:
"Вы представляете, насколько нужно быть угнетённым, чтобы решиться выйти на акцию, зная, что тебя могут убить? О том, что меня могут убить, мне за прошедшую неделю сказали десятки и сотни раз. И я знаю, что это может случиться. Я, как и все обычные люди, боюсь смерти. Боюсь просто быть избитым. Но я считаю себя смелым человеком, потому что я выйду и скажу в лицо своему страху: «Либо убивай, либо дай жить спокойно!»"
P.S. bloknot-voronezh.ru/novosti/15742
"В Воронеже избили участника пикета против закона запрещающего пропаганду гомосексуализма. В соцсетях сообщают, что одного из организаторов акции ЛГБТ-активиста Андрея Насонова забрала "скорая помощь". В своем твиттере он написал, что его повалили на землю и били ногами."
(Отсюда.)
пятница, 18 января 2013
четверг, 17 января 2013
ТО
Если б мог наконец-то высказать то, что прячу!
Крикнуть: – Я вас обманывал, люди,
Уверяя, что этого нет,
Но оно во мне было, ежечасно, денно и нощно.
Может, лишь потому
И умел я описывать ваш легкоплавкий уют,
Скоротечные связи и суетные забавы,
Зеркала, ожерелья, приспущенную бретельку,
Постельные сцены и театры военных действий.
Писанина была укрытьем,
Заметаньем следов. Потому что нигде не любят
Тех, кто бредит запретным.
читать дальше
(Чеслав Милош)
Если б мог наконец-то высказать то, что прячу!
Крикнуть: – Я вас обманывал, люди,
Уверяя, что этого нет,
Но оно во мне было, ежечасно, денно и нощно.
Может, лишь потому
И умел я описывать ваш легкоплавкий уют,
Скоротечные связи и суетные забавы,
Зеркала, ожерелья, приспущенную бретельку,
Постельные сцены и театры военных действий.
Писанина была укрытьем,
Заметаньем следов. Потому что нигде не любят
Тех, кто бредит запретным.
читать дальше
(Чеслав Милош)
среда, 16 января 2013
Гэллинн, с днем рождения!
Пусть исполняются все мечты и сбываются все желания! Пусть будет как можно больше интересных поездок, интересных дел и хороших людей рядом. В общем, пусть жизнь только радует — и никогда не огорчает.
Поздравляю!
Ирис из Фуэнте-Вакероса для тебя.
Пусть исполняются все мечты и сбываются все желания! Пусть будет как можно больше интересных поездок, интересных дел и хороших людей рядом. В общем, пусть жизнь только радует — и никогда не огорчает.
Поздравляю!
Ирис из Фуэнте-Вакероса для тебя.
понедельник, 14 января 2013
С удовольствием читаю рассказы разнообразных авторов в ЖЖ Елены Штурневой (у нее целый такой цикл — "500 рассказов".) В сегодняшнем рассказе ужасно понравился унылый домовой.
Там, под самой крышей, среди барахла и старой мебели жил самый унылый домовой, какого Наденька когда-либо встречала. Он целыми днями лежал на облезлом комоде, плевал в потолок и пытался сочинять стихи о смысле жизни. Наденька часто находила на чердаке клочки бумаги, исписанные старательным круглым почерком: “Зачем я тут и пачиму? Тоска, тоска, тоска…” Или: “О птица чорная, скажи, к чиму живу я?..” Дальше первой строчки он никогда не продвигался, так что за свою предолгую жизнь – а домовые, как известно, живут не один век, – стал мастером трагических одностиший.
Мне как-то очень близок этот персонаж. Я с ним чувствую большое духовное родство.
Там, под самой крышей, среди барахла и старой мебели жил самый унылый домовой, какого Наденька когда-либо встречала. Он целыми днями лежал на облезлом комоде, плевал в потолок и пытался сочинять стихи о смысле жизни. Наденька часто находила на чердаке клочки бумаги, исписанные старательным круглым почерком: “Зачем я тут и пачиму? Тоска, тоска, тоска…” Или: “О птица чорная, скажи, к чиму живу я?..” Дальше первой строчки он никогда не продвигался, так что за свою предолгую жизнь – а домовые, как известно, живут не один век, – стал мастером трагических одностиший.
Мне как-то очень близок этот персонаж. Я с ним чувствую большое духовное родство.
Христианский взгляд на мир не перестает радовать собою.
Вот, к примеру, как заканчивается предисловие (авторства И. Маханькова) к книге Поля Фора "Повседневная жизнь армии Александра Македонского":
"Греческая культура должна была продвинуться на Восток — хотя бы для того, чтобы подготовить почву уже близящемуся христианству. ... По сути, это духовные силы персидско-вавилонской культуры отступили, освобождая арену действия культуре, которая должна была прийти ей на смену, — христианской. Армия, организованная и обученная Филиппом и приведенная в Азию его сыном, явилась одним из орудий подготовки явления в мир Спасителя".
Вот, к примеру, как заканчивается предисловие (авторства И. Маханькова) к книге Поля Фора "Повседневная жизнь армии Александра Македонского":
"Греческая культура должна была продвинуться на Восток — хотя бы для того, чтобы подготовить почву уже близящемуся христианству. ... По сути, это духовные силы персидско-вавилонской культуры отступили, освобождая арену действия культуре, которая должна была прийти ей на смену, — христианской. Армия, организованная и обученная Филиппом и приведенная в Азию его сыном, явилась одним из орудий подготовки явления в мир Спасителя".
воскресенье, 13 января 2013
В Париже епископы проведут акцию против легализации однополых браков
Ну-ну. В Мадриде перед принятием у них аналогичного закона церковь тоже выводила на улицы манифестации. А потом призывала тех служащих муниципалитетов, которые считают себя католиками, не регистрировать однополые браки даже под угрозой увольнения.
*задумчиво* Что-то я не припомню сообщений о массовых увольнениях служащих испанских загсов...)))
В общем, как сказал один француз, "теперь, когда я вырвал у тебя зубы, ехидна, кусайся, если можешь!" Вот и пытаются кусаться — в меру своих нынешних беззубых сил.
Ну-ну. В Мадриде перед принятием у них аналогичного закона церковь тоже выводила на улицы манифестации. А потом призывала тех служащих муниципалитетов, которые считают себя католиками, не регистрировать однополые браки даже под угрозой увольнения.
*задумчиво* Что-то я не припомню сообщений о массовых увольнениях служащих испанских загсов...)))
В общем, как сказал один француз, "теперь, когда я вырвал у тебя зубы, ехидна, кусайся, если можешь!" Вот и пытаются кусаться — в меру своих нынешних беззубых сил.
пятница, 11 января 2013
18:40
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 08 января 2013
В ЖЖМЦ МЦ отбирает семь книг, к-рые взяла бы с собой... ну, скажем, на необитаемый остров.
Решилась попробовать и я.
Значит, беру с собою: Гомера; греческую драматургию (представим себе такую толстую-толстую книжку, где сразу вместе Эсхил-Софокл-Еврипид-Аристофан); "Слово"; Шекспира; "Дон Кихота"; сборник испанских поэтов 20 века; сборник русских поэтов 20 века.
...Батюшки! Батюшки! Пушкин не влезает! *мечется в ужасе* Что же делать? Матушки мои, а Гоголь?!!
Но я и ни от какой из тех семи книжек отказаться не могу!
Нет, это невозможно. Пусть их будет десять! Тогда влезут и Пушкин, и Гоголь. И Толстой. Толстой тоже влезет.
*вопль отчаяния* А Лермонтов?!! Лерм...
Нет, это немыслимо.
Решилась попробовать и я.
Значит, беру с собою: Гомера; греческую драматургию (представим себе такую толстую-толстую книжку, где сразу вместе Эсхил-Софокл-Еврипид-Аристофан); "Слово"; Шекспира; "Дон Кихота"; сборник испанских поэтов 20 века; сборник русских поэтов 20 века.
...Батюшки! Батюшки! Пушкин не влезает! *мечется в ужасе* Что же делать? Матушки мои, а Гоголь?!!
Но я и ни от какой из тех семи книжек отказаться не могу!
Нет, это невозможно. Пусть их будет десять! Тогда влезут и Пушкин, и Гоголь. И Толстой. Толстой тоже влезет.
*вопль отчаяния* А Лермонтов?!! Лерм...
Нет, это немыслимо.
понедельник, 07 января 2013
пятница, 04 января 2013
04.01.2013 в 19:49
Пишет tes3m:Хотела найти совсем другое, причем в мемуарах Михаила Ардова, но по ошибке заглянула в книгу его брата, Бориса Ардова, «Table-Talks на Ордынке» и обнаружила историю, которую слышала давно, но не знала, откуда она взялась: «Во второй половине пятидесятых годов этот же самый Михайлов занял пост министра культуры. Ему как-то пришлось проводить собрание сотрудников Московской консерватории, где обсуждалось скандальное дело: несколько музыкантов были уличены в гомосексуализме. В своей обличительной речи министр в частности сказал:
— Эти мерзкие люди занимались своими гнусными делами здесь, в стенах консерватории, носящей святое имя Петра Ильича Чайковского.
В зале раздался смех. Михайлов опешил — он никак не мог понять причину подобной реакции. Тут к министру приблизился референт и шепотом дал соответствующее разъяснение».
Отсюда
URL записи— Эти мерзкие люди занимались своими гнусными делами здесь, в стенах консерватории, носящей святое имя Петра Ильича Чайковского.
В зале раздался смех. Михайлов опешил — он никак не мог понять причину подобной реакции. Тут к министру приблизился референт и шепотом дал соответствующее разъяснение».
Отсюда
Какой-то референт... жестокий какой-то. Хоть бы уж как-то, что ли, подготовил начальника. А то вот так прямо сразу. Всю страшную правду. Как обухом по министерской голове. Можно ли так?
воскресенье, 30 декабря 2012
четверг, 27 декабря 2012
среда, 26 декабря 2012
А большим, однако, нахальством надо обладать, чтобы в Испании быть поэтом. 
Ну в том смысле, что писать что-нибудь еще после ихнего фольклора.
Да они это и сами понимают. Как-то Марсель Оклер, французская приятельница Лорки, начала восхищаться его свеженаписанным "Плачем по Игнасьо Санчесу Мехиасу" (за каковой "Плач" земляк Марсель Оклер, критик Поль Вилар готов был отдать Венецию и Санкт-Петербург вместе взятые)). Лорка выслушал восторги и ответил, что вся эта его поэма не стоит четырех строк народной песни.
Впрочем, четыре строчки — это для народной песни еще много. Она часто и тремя обходится.
Sentadito en la escalera
esperando al porvenir,
pero el porvenir no llega.
Оглядываюсь устало
и жду, что настанет завтра.
И вижу, что не настало.
(Перевод А. Гелескула)
Ну в том смысле, что писать что-нибудь еще после ихнего фольклора.
Да они это и сами понимают. Как-то Марсель Оклер, французская приятельница Лорки, начала восхищаться его свеженаписанным "Плачем по Игнасьо Санчесу Мехиасу" (за каковой "Плач" земляк Марсель Оклер, критик Поль Вилар готов был отдать Венецию и Санкт-Петербург вместе взятые)). Лорка выслушал восторги и ответил, что вся эта его поэма не стоит четырех строк народной песни.
Впрочем, четыре строчки — это для народной песни еще много. Она часто и тремя обходится.
Sentadito en la escalera
esperando al porvenir,
pero el porvenir no llega.
Оглядываюсь устало
и жду, что настанет завтра.
И вижу, что не настало.
(Перевод А. Гелескула)
вторник, 25 декабря 2012
Вернулись.
Если б не этот печальный повод, когда б я еще выбралась на Урал зимой? Никогда бы не выбралась. А зима там прекрасна. Самое бросающееся в глаза отличие от зимы тутошней — абсолютно белые деревья. У нас даже в морозы деревья в основном черные, голые. А там... И от этого получается очень светло и нарядно.
Фотографировать на кладбище было, конечно, неудобно, а очень хотелось. В особенности на другой день после похорон, когда утром поехали туда: оказывается, есть обычай наутро "проведать покойника". И такая там была тишина, и снежная белизна, и этот утренний нежный свет... Как во сне.
Привезли с собой и положили на могилу шанежки, конфеты, еще какую-то еду. И от этого совершенно живого язычества было тепло у меня на сердце.
— Птички склюют, — сказала Катя.
— Какие ж птички в такой-то мороз? — сказала свекровь.
— Всё равно, — сказала Катя. — Птицы всё равно есть.
Всё на земле живет порукой круговой:
Созвездье, и земля, и человек, и птица.
А кто служил добру, летит вниз головой
В их омут царственный и смерти не боится.
Он выплывет еще и сразу, как пловец,
С такою влагою навеки породнится,
Что он и сам сказать не сможет, наконец,
Звезда он, иль земля, иль человек, иль птица.
Если б не этот печальный повод, когда б я еще выбралась на Урал зимой? Никогда бы не выбралась. А зима там прекрасна. Самое бросающееся в глаза отличие от зимы тутошней — абсолютно белые деревья. У нас даже в морозы деревья в основном черные, голые. А там... И от этого получается очень светло и нарядно.
Фотографировать на кладбище было, конечно, неудобно, а очень хотелось. В особенности на другой день после похорон, когда утром поехали туда: оказывается, есть обычай наутро "проведать покойника". И такая там была тишина, и снежная белизна, и этот утренний нежный свет... Как во сне.
Привезли с собой и положили на могилу шанежки, конфеты, еще какую-то еду. И от этого совершенно живого язычества было тепло у меня на сердце.
— Птички склюют, — сказала Катя.
— Какие ж птички в такой-то мороз? — сказала свекровь.
— Всё равно, — сказала Катя. — Птицы всё равно есть.
Всё на земле живет порукой круговой:
Созвездье, и земля, и человек, и птица.
А кто служил добру, летит вниз головой
В их омут царственный и смерти не боится.
Он выплывет еще и сразу, как пловец,
С такою влагою навеки породнится,
Что он и сам сказать не сможет, наконец,
Звезда он, иль земля, иль человек, иль птица.